Несчастная
Иван Сергеевич Тургенев известен всем как глас настроений XIX века. Но мало кто знает его как рассказчика вечных историй о сломанных людских судьбах. Его описания так живы, а стиль так ярок, что читателю начинает казаться: он сам был свидетелем...
Иван Сергеевич Тургенев известен всем как глас настроений XIX века. Но мало кто знает его как рассказчика вечных историй о сломанных людских судьбах. Его описания так живы, а стиль так ярок, что читателю начинает казаться: он сам был свидетелем тех драматичных событий, он сам был там и все испытал. Повести «Несчастная» и «Первая любовь», собранные под одной обложкой, с первых страниц завоюют ваше сердце — только если оно у вас есть.
Откройте книгу и прикоснитесь к затерянным в потоке времени жемчужинам мировой литературы!
Цена 520 руб. за 1 шт
Вы можете оплатить эту книгу картой
Подробности
- Автор: Тургенев И.С.
- Серия: ИДМ. Жемчужина
- Категория: Интеллектуальная проза
- Возрастные рекомендации редакции: 16 +
"Помнится, где-то у Шекспира говорится о «белом голубе в стае черных воронов»;
подобное впечатление произвела на меня вошедшая девушка: между окружавшим ее миром и ею было слишком мало общего; казалось, она сама втайне недоумевала и дивилась, каким образом она попала сюда. Все члены семейства г. Ратча смотрели самодовольными и добродушными здоровяками; ее красивое, но уже отцветающее
лицо носило отпечаток уныния, гордости и болезненности. Те, явные плебеи, держали себя непринужденно, пожалуй грубо, но просто; тоскливая тревога сказывалась во всем ее несомненно аристократическом существе. В самой ее наружности не замечалось склада, свойственного германской породе: она скорее напоминала уроженцев юга".
"Но тут я вспомнила, что он в заключении, так же как и я, — и я бросилась лицом на постель, зарыдала… зарыдала… И только мысль, что мой мучитель, быть может, стоит за дверью, и прислушивается, и торжествует, только эта моя мысль заставила меня поглотить мои слезы… Я утомлена. Я пишу с утра, а теперь вечер; оторвавшись раз от этого листа бумаги, я уже не буду в состоянии приняться снова за перо…
Скорей, скорей к концу! Да и притом останавливаться на безобразиях, которые последовали за тем страшным днем, свыше сил моих!"